Мы решили создать цикл интервью с удивительными людьми, с которыми мы работаем над разными проектами, с которыми нам выпало счастье общаться. Каждый из них талантлив в своей сфере. И не просто талантлив, а умеет распорядиться своим талантом: неустанно развивает его и щедро дарит людям. Сегодня мы представляем вам еще одно интервью из нашего цикла. Это интервью с известным скульптором Николаем Кузнецовым–Муромским. Он рассказывает о скульптурной миниатюре, 3D-моделировании, ручной работе и серийном производстве.
− Николай, как Вы начинали?
− В 80-м году после школы я никуда не пошел учиться: был бездельником, как и все наше поколение. И устроился рабочим в «Росмонументискусство»: бери больше и тащи дальше, поднеси, посвети, мусор убери… Вот через что я прошел. А потом армия.
После армии я познакомился с Анатолием Андреевичем Бичуковым (Народный художник РСФСР Г. К. Жукову Одинцово – прим. авт.). Он тогда работал в музее МВД художником-оформителем. А потом я в академию поступил. Она дает общие познания, основные принципы скульптуры, но технологию не дает. Закончил и два года отработал на реставрации металлов в ГИМе (Государственный исторический музей). Это дало мне большой багаж. По состоянию музейных вещей я понял, как вели работу старые мастер: разбирая их работы, при определенном навыке ты понимаешь, что было заложено и как удалось добиться такого качества, какое сегодня тяжело получить.
− Какое направление работы скульптора сегодня наиболее востребовано?
− Я считаю, наиболее востребованная в наше время для скульпторов специальность – это миниатюра. Что такое миниатюра? Это фигура. Ее надо менять, собирать, искать ошибки, убирать что-то, ломать, двигать… Поэтому если хочешь заниматься миниатюрой, нужно научиться дорабатывать, обрабатывать пластилин. Другого выхода нет. Да, можно лепить с воска. Но с воском проблема: он «слепой», то есть прозрачный. Никакие миллипуты (эпоксидный пластилин для моделирования – прим. авт.), никакие пластики никогда не заменят пластилина.
− Как оценивается работа скульптора?
Работу у нас нужно оценивать не по задумке художника, а по грамотности, с которой он может вывести пластилин. Последним в нашей истории, кто в этом добивался небывалых успехов, был Матвей Генрихович Манизер (советский скульптор, народный художник СССР, создал ряд произведений, которые считаются классикой социалистического реализма – прим. авт.). Во-первых, он был немец. Во-вторых, по первому образованию он бы математик. В-третьих, он заканчивал Санкт-Петербургскую академию художеств. В-четвертых, у тех академистов, у которых он учился, были еще принципы.
− А как сегодня работают Ваши коллеги?
− К сожалению, через карандаш перестали думать. Это значит, развитие уходит. Все видели работы великих архитекторов, но они не помнят, что все это сделано через карандаш. Товарищи современные дизайнеры – они компьютерные дизайнеры. А где ошибки? Где творчество? И руками они ничего делать не умеют. Им лишь бы создать картинку эффектную. А как ведут себя материалы, они не знают.
− То есть 3D-моделирование…
− …Не так хорошо, как кажется. Что такое 3D-моделирование? Это создание точной копии. Человек работает как копиист: снял копию, поставил – всё. Тебе нужен женский портрет? Он тебе девушку со всеми прыщами сделает! Ну кому это будет интересно? Искусство – это же сказка, это же иллюзия! Это же не насущный хлеб! Поэтому оно должно доставлять радость. А тут прыщи!
Почему миниатюрой мало кто сейчас занимается? Может быть, многие хотели бы, но все доводят проекты только до уровня эскиза или подробной модели. А вот дальше дорабатывать… Тут уже надо врубать мозги. А этому не учат в вузах: нигде нет дисциплины «Миниатюра».
Вообще для того чтобы нормально воспитать мастера, его надо вести с первого курса. Правда, преподаватели по некоторым предметам должны постоянно меняться, чтобы студенты видели как можно больше методов работы. Но этого нет, и никогда не будет. У них там 3D. Вместо того чтобы воспитывать мастеров, воспитывают рабов машин. Мастер должен думать. Он думает через карандаш, через материал. А в программах не думают.
− А для чего подходит 3D-моделирование?
− Взять музейную вещь, сосканировать, сделать копию. 3D-график может сразу в пластике сделать рабочую модель. С нее снимается форма для изготовления копии.
Я как-то работал в одной фирме, поступил заказ на реставрацию дубовых панелей. XVIII век, Франция… Панели чистили, снимали форму, а потом переводили в пластик. Там была тончайшая резьба и идеальные формы. Сейчас так не делают. Сейчас берут фанеру, вырезают по детальке, наклеивают… Всё, готово! А раньше вырезали из монолита. В общем, уходит пласт мастеров. Уходит и насыщаемость индивидуальными вещами: просто людям не из чего выбирать.
− Действительно, раньше в каждой семье существовали мелочи: рамочка, медальончик… Они были связаны с какой-то модой, о чем-то напоминали… А сегодня наши квартиры – выхолощенное пространство.
− Да! Придет человек в IKEA, увидит: болванчик, цена такая-то. А потом придет к нам и скажет: «А в IKEA-то дешевле!» Он не понимает разницу: там машина делает, а здесь – ручная работа. У вещи есть энергетика. Машина никогда не заменит художника, его ошибки, его удачи, его шизанутость, его понимание, его философию… Механическая работа – она и есть механическая. Она может быть идеально ровной, но кайфа в ней уже нету. На Западе это поняли, там снова начинает цениться ручной труд, а у нас еще механического не нажрались.
Но чем больше идет насыщаемость новыми технологиями, тем сильнее интерес к ручной работе. Нам, правда, надо сначала ручное потерять и потом двадцать лет возрождать. Но со временем все встанет на свои места, мы от этого никуда не денемся.
Это интервью на портале Brainity
